В Качканар приехал жить хирург-изобретатель

53-летний хирург Олег Кшивец, на счету которого — статус международного медэксперта, 20 медицинских изобретений и 15 патентов, устроился на работу в больницу Качканара.

Что он забыл в нашем городе, почему не переехал в Америку, как некоторые его коллеги, и каких больных будет лечить здесь? Ответы на эти и другие вопросы читайте в интервью газеты «Четверг».

— Олег Михайлович, когда вы приступили к работе?

— Приехал в Качканар 12 апреля, в четверг. Уже на следующий день, в пятницу, вышел на работу. Кстати, большинство хирургов суеверны, у них есть примета — никогда не проводить в пятницу плановые большие рискованные операции, например, по удалению ракового легкого. Но это не касается срочных операций, когда на кону жизнь человека.

— Откуда приехали?

— Мое последнее место работы — доцент хирургической кафедры в Санкт-Петербурге. Там я получал в качестве зарплаты всего четыре тысячи рублей, поэтому приходилось параллельно подрабатывать хирургом. В общей сложности выходило около одиннадцати тысяч.

Жить в северной столице и гулять каждый день по Невскому проспекту хорошо, но только тогда, когда у тебя есть деньги и жилье. Сначала мне там предоставляли номер в гостинице с внушительной скидкой, но когда льготу отменили, пришлось выбирать — жить на улице или в клинике. Я выбрал второе. Продержался всего неделю.

Я здорово прокололся, когда приехал в Россию из Литвы, где прожил более десяти лет. Здесь забыли поднять зарплату врачам на 13 лет. Никогда не думал, что в России у хирургов такая нищенская зарплата — мы получали 5 тысяч, в то время, когда дворники зарабатывали 15. В Качканаре мне обещали платить в несколько раз больше, поэтому я оказался тут.

— Чем еще вас привлёк наш город?

— Сначала меня пригласили работать в Москву, но там затянули с оформлением, в результате чего у меня начали заканчиваться деньги. Тут мне попалось объявление про Качканар.

Огромный плюс руководству местной больницы — когда я приехал в город, меня сначала поселили в квартиру, а потом уже стали показывать место работы. Это очень правильный подход к новым иногородним специалистам.

— Чем именно будете заниматься в больнице Качканара?

— Общей хирургией. Тут я ограничен в некоторых возможностях, хотя операционная здесь шикарная, все инструменты — хорошие, а анестезиологи — опытные. Проблема в том, что сам статус больницы не позволяет оперировать, например, легкие, хотя при всех условиях мы могли бы проводить тут такие операции. Если я правильно понял, то подобные проблемы — по всей Свердловской области.

— Как начиналась ваша карьера?

— В 1981 году окончил с красным дипломом медицинский институт в Омске. Был лучшим на курсе. Хорошо учиться у меня был чисто меркантильный интерес — отличникам платили повышенные стипендии, по тем временам это были неплохие деньги.

Когда начал работать, про деньги мог совсем не думать — их хватало с лихвой, да еще и оставалось. До сих пор считается, что в СССР хирурги получали почти больше всех. Спустя 17 лет я начал работать в Евросоюзе, перебрался к матери в Литву. Жить там было неплохо, но у аборигенов очень сильно развит национализм, граничащий с нацизмом. Они рьяно ненавидят почти все остальные национальности, а особенно поляков, на половину которым являюсь я.

Когда уезжал из России, моя зарплата была около пяти тысяч рублей, а когда вернулся через 13 лет, то был очень удивлен — оклады остались на том же уровне, но только рубль упал в шесть раз. Хирургов довели до нищеты. В Новгороде, куда я сначала устроился, местные врачи питались консервами. Денег не хватало даже на еду, не говоря уже о съеме квартиры. Там я чуть не умер от банального голода, похудел на 12 килограммов.

— У вас есть хобби?

— Занимаюсь единоборством с 10 лет. Начинал с классической греко-римской борьбы, потом освоил кунг-фу и карате. Сейчас не удается часто тренироваться — только для того, чтобы поддерживать форму.

Со временем спортивная подготовка мне очень пригодилась, потому что в хирургии надо работать не только головой, но и руками. Тут колоссальные физические нагрузки. Если хочешь делать многочасовые операции, то надо иметь очень хорошую физическую подготовку. Например, все мои знакомые японские коллеги — дзюдоисты.

— На каком направлении вы, прежде всего, специализируетесь?

— Прежде всего, я — торакальный хирург. Этот врач может оперировать все органы, которые находятся в грудной клетке, кроме сердца — им занимаются уже кардиальные хирурги. В мою специализацию также входит онкологическая и общая хирургия.

На стыке нескольких наук: хирургии, кибернетики, онкологии и других, я защитил две диссертации. Теперь могу сказать точно, что рак легкого — убийца №1 во всем мире, главной его причиной становится курение. Убийца №2 — рак желудка. Есть статистика, что если после этой операции пациент прожил пять лет, значит, он не умрет от этой болезни. Если операция не состоялась, то шансов выжить — нет. А при раке самый главный помощник — скальпель. Вообще, хирурги спасают людям жизнь, без них никуда, даже если у человека обычный аппендицит.

— У вас большая практика? Бывали в других странах?

— Я объездил много городов мира, только в Америке был одиннадцать раз. Благодаря этому последние 13 лет почти свободно говорю по-английски, с иностранными коллегами на конгрессах общаюсь без переводчиков. Свои статьи я тоже пишу на этом языке, потому что если писать по-русски, то прочитают их только в России, а если по-английски, то их может прочитать весь мир.

— У вас есть семья?

— Я женат больше 10 лет на чудесной женщине Светлане. Сейчас она живет в Литве. По образованию моя супруга — педагог начальных классов, но работает воспитателем. Скоро она приедет в Качканар. Так как у нее литовское гражданство, ей сперва необходимо получить вид на жительство, чтобы устроиться на работу.

— Почему вы не уехали работать, например, в Америку, где так часто бывали?

— В США хотят уехать все хирурги, потому что там для них созданы прекрасные условия. Но я не могу там работать, сначала надо получить специальную лицензию, которую просто так не выдают: надо закончить резидентуру, которая длится порядка 15 лет. Но ни один профессионал, а я считаю себя таковым, не захочет тратить на это столько времени. Сразу после интернатуры я пошел практиковать. К 40 годам у меня уже был 18-летний опыт работы, в то время как на Западе в этом возрасте только начинают работать.

Хотя стартовая зарплата хирурга, который окончил учёбу, около полумиллиона долларов в год. В Америке эта профессия занимает первое место по оплачиваемости, хирурги для американцев — элита. Многие очень богатые люди, с которыми я общался, говорят, что хирургия лучше, чем бизнес — работа есть всегда, врач никогда не обанкротится.

Я бы смог, конечно, устроиться работать профессором-теоретиком, получать неплохие деньги, но я фанат своего дела, прежде всего, хирург-практик. В России всем хирургам необходимо быть фанатом, потому что такого стимула, как деньги, нет.

Чтобы поднять зарплату всем российским хирургам, которых около 10 тысяч человек, до 200 тысяч рублей в месяц, то нужно выделять на это всего 750 миллионов долларов в год. Если военным, которых в 50 раз больше, подняли зарплату, то почему нам нельзя? Они защищают страну, зато мы приносим наибольшую прибыль — спасаем жизни.

— У вас высшая категория врача?

— Да, я также являюсь международным экспертом, имею право оперировать в любой стране Евросоюза, потому что у меня есть литовская лицензия. Есть также британская, которая позволяет мне работать в любом городе британского содружества. Там у меня была возможность трудоустроиться в клинику, чтобы лечить королевскую семью. Но меня тормознули спецслужбы, видимо, рассматривали, как шпиона. Я — хирург российской школы, а там — политика.

Видел, как оперируют американцы, британцы, французы и многие другие. Техника слабее, делают очень много лишних движений, которые не нужны. В России уровень хирургии намного выше, чем во всем мире, но наша система здравоохранения очень сильно развалена. Чтобы ее спасти, надо повысить врачам зарплату.

— Боялись когда-нибудь, что не получится спасти пациента?

— У хорошего хирурга не должно быть страха перед операцией, он просто не имеет на это права. Если он запаникует, то потеряет больного. Спокойствие в нашей работе — самое главное. Все свои проблемы нужно оставлять за дверью.

Люди не умирают только у того хирурга, который ничего не делает. От смерти своих пациентов ничем не отгородишься, даже если понятно, что им уже ничем не помочь. Но это наша профессия. Этому меня научила омская школа хирургии. Никогда не боялся, даже когда был практикантом. Для этого молодых специалистов сначала потихоньку натаскивают, они начинают с первого курса ходить по кружкам, где оперируют трупы и собак. Вот лично я тренировался на собаках и крысах. Хирургия, как езда на велосипеде: раз научился ездить, то никогда не забудешь.

Форму можно потерять, только если срок работы небольшой. Мне не надо долго раскачиваться на новом месте, готов оперировать хоть сейчас.

— Платят мало, работы много, может заняться чем-то другим?

— Все спрашивают, почему я этим занимаюсь. Ответ прост — чувство удовлетворения. Для хирурга спасённая жизнь — это всё.

Хирургом нельзя стать, если нет призвания, а у меня оно есть. Свою профессию надо чувствовать. Это как музыкант, который должен ощущать музыку. Также важным является фактор получения адреналина — в нашей работе он всегда присутствует.

Надежда Лесникова, фото автора