В Качканаре дети порезали ножом ребенка, другой хотел взорвать авто учителя

С трудными детьми беседует целая команда — работники полиции, центра занятости, представители опека

Еженедельно в Качканаре рассматривают десятки дел о детских правонарушениях. Одни просто перешли дорогу в неположенном месте или пропустили занятие в школе. Другие оправдываются, почему кинулись на другого ребенка с ножом, украли, купили наркотики или хотели взорвать машину своего учителя

Все истории рассматривают на комиссии по делам несовершеннолетних. Встречи обычно проходят в актовом зале мэрии. На столе, за которым сидят представители разных структур, разложены блокноты, документы и административный кодекс в ярком переплете. Сегодня на повестке — восемь протоколов, не считая дел по отчислению из техникумов и колледжей.

«Сказка о потерянном времени»

Первое дело. 17-летнего парня отчисляют из екатеринбургского колледжа. В зал заходит подросток. С короткой стрижкой, в футболке со смайликом. Отец, с которым он пришел, разместился рядом на сиденье, скрестив руки на груди и строя недовольные гримасы.

Председатель комиссии Татьяна Хайс громко объявляет: подростку дали шанс ликвидировать «хвосты», но он проигнорировал. Родители решили забрать сына обратно в Качканар и пристроить его в местный колледж. На строгий вопрос комиссии, чем он будет заниматься летом, парень разводит руками:

— Работать. У меня есть друг, который занимается ремонтами. Обещал взять.

— Разумеется, без трудоустройства, — строго замечает Татьяна Бузмакова, инспектор по профобучению Центра занятости. — А ты знаешь, что это противозаконно? Приходи к нам, в третий кабинет, хоть завтра, я тебе объясню, что такое правильное трудоустройство, дам брошюрку, все пароли, явки и адреса тоже получишь.

Юноша тяжело вздыхает и ссылается, что законная работа пока невозможна — у него на руках нет документов, за ними надо ехать в Екатеринбург. Кроме этого необходимо взять справку о зачтенных предметах, подписать обходной лист…

— То есть возобновлять обучение ты не хочешь? — спрашивает Татьяна Хайс.

— Мне даже не дали такой возможности, — с вызовом возражает он.

— Главный вопрос: почему столько задолженностей? — возмущается начальник участковых и ПДН Валерия Прилуцкая. В ответ — молчание.

— Подсказываю: тяжело программа давалась, либо ты не ходил на занятия, видишь себя в другой профессии. Какая причина?

— Просто сказка о потерянном времени, — устало говорит председатель комиссии. — Давайте голосовать. Кто за то, чтобы разрешить отчисление?

— Зашился парень, — вздыхает Валерия Прилуцкая. — Эх, да пусть отчисляют. Рановато родители отпустили из города. Но чувствуется, что семья — серьезная, поэтому пока не доучится, не выпустят снова из-под контроля.

В помещение заглядывает невысокий подросток по фамилии Иванов:

— А можно я один зайду? Родители на работе и мне не с кем было сюда прийти.

В ответ:

— Нельзя. Знаем, что мать недалеко работает. Народу еще много, поэтому веди ее сюда, пока мы за ней сами не поехали.

«Перешел не в том месте»

Следующий протокол — 15-летнего парня задержали на ж\д вокзале Нижнего Тагила, когда он переходил напрямую через пути. Объяснительная, в которой подросток признает свою вину, прилагается. Виновник — высокий, улыбчивый — ранее в поле зрения полиции не попадал, стоит прямо и почти не волнуется. Его мать — невысокая женщина — ерзает рядом на стуле. Кажется, она еще не решила — плакать ей или смеяться. Смотрит то на сына, то комиссию, но чаще просто в пол.

— Все правила безопасности написаны человеческой кровью. Почему подвергаете свою жизнь опасности? — строго спрашивает Татьяна Хайс.

Юноша объясняет: приехал в гости к сестре, вышел из электрички, поддался искушению и вместо того, чтобы спуститься в подземный переход, направился за толпой через рельсы.

— Удачно съездил? — спрашивает Татьяна Бузмакова.

— Сам не ожидал, — подросток расплывается в улыбке.

— Мужчинам надо в моду ввести каблуки, тогда сразу поймут, как удобен подземный переход, — громко говорит директор центра соцпомощи семье и детям Надежда Назарова.

Далее комиссия уточняет про успеваемость в школе и планах на будущее — мальчик хочет стать экскаваторщиком. Женщины сетуют, что в такой должности «сразу замордуют электробезопасностью», и решают ограничиться предупреждением, избавив родителей от штрафа в 100 рублей.

— А когда сына снимут с учета? — беспокоится мать.

— Если никаких замечаний больше не будет, то через месяц, — подсказывает Татьяна Хайс. — И еще. Наше пожелание — больше не встречаться.

«Безответственна»

Входят трое. Белокурая девушка с красивым плетением на волосах, в кожаной куртке и с закатанными по локоть рукавами. Лицом очень похожа на своего отца, который следует за ней. Тройку замыкает педагог из местного колледжа.

17-летняя ученица КГПК, по протоколу, запустила учебу. Успела зарекомендовать себя как «безответственная и не дисциплинированная» — не успевает по пяти предметам, регулярно пропускает занятия без уважительной причины. Если девушка не погасит «хвосты», ее могут отчислить.

Спрашивают ее:

— Вас принудительно отправили на учебу, профессия не нравится, программа тяжелая?

В ответ — молчание.

— Мы с тобой часто утром ездим в одном автобусе. Я знаю, что ты едешь на учебу, но почему до туда не доезжаешь — понять не могу. Куда ты деваешься? Почему не сдаешь, на консультации не ходишь? — спрашивает в лоб Надежда Назарова.

— Сдаю, — слезно шепчет девушка.

Как далее обрисует картину Валерия Прилуцкая, ситуация в семье неблагополучная — родители разведены, отец в одиночестве воспитывает двух дочерей. У мамы давно повышенный интерес к алкоголю. Специалисты побывали у них дома — папа обеспечил дочери полный достаток, но она этого не ценит. Девушка «взрослеет, хорошеет, следит за собой, научилась контролировать свои эмоции, но в учебе сдвигов нет». После очередного запрета дочь устроила себе «вольную» и ушла жить к матери. Итог — в семье нет «слияния душ и общности в воспитании детей».

— У нее было трудное детство, но она выросла и стала самостоятельной, выбрала хорошую жизненную профессию, — глядя в упор на девушку, говорит директор соццентра. — Но если не сама, то кто тебе поможет? За папу твоего обидно. Зачем его подставляешь? Обычно большинство пап просто забывают, что у них есть дети. Включай мозги и начинай взрослеть.

Девушка хлюпает носом.

Комиссия оглашает «приговор» — прогульщице надо погасить все учебные «хвосты». Срок — две недели.

— Кстати, — вспоминает между делом педагог. — Когда сюда шла, то встретила Иванова. Он психанул и передал, чтобы все «шли куда подальше».

«Близнецы вне закона»

В зал заходит шесть человек. Два мальчика в сопровождении родной тети и своих классных учителей. Саша и Сережа — близнецы, им по 11 лет, мальчиков разделили по разных школам два года назад. Александр — при галстуке, в брюках, беспрерывно мнет какую-то бумажку в руках. Сергей — в футболке и спортивных штанах. У обоих на лице царапины и по одинаковому синяку, у одного — на правой скуле, у другого — на левой.

Взрослые рассаживаются по разным сторонам, парни с опущенными головами — образцы скорби и глубокого раскаяния — замирают в центре. Мальчиков обвиняют в безобразном поведении в школе. Их неоднократно вместе с родителями приглашали на советы по профилактике, беседовали, но никаких результатов — родители одноклассников продолжают писать жалобы.

— Саша часто пререкается с учителем, матерится и оскорбляет, конфликтует с другими детьми, обзывается, затевает драки во время уроков, пропускает занятия. Курит и склоняет к курению других ребят, — дает краткую характеристику педагог мальчика.

Ее перебивает Сережина учительница, сообщая, что подобная ситуация происходит и в их школе. Женщина сетует, что не знает, как воздействовать на своего ученика: к директору вызывают, дома у него она уже прописалась, но все становится только хуже.

— Просто крик души. Например, у нас была торжественная линейка. Сережи там не было. Он дошел до школы, но только для того, чтобы показать всем средний палец, развернуться и уйти, — возмущается женщина. — Мы уже боимся за жизнь других детей, до такой степени он зол и невоспитан. Считаю, что такую агрессию необходимо лечить медикаметозно.

Тетя близнецов рассказывает, что родители (мать и отчим) пытаются предпринять какие-либо меры, но боятся. Саша недавно обиделся и убежал к родному отцу. Прожил там неделю, потом вернулся домой, потому что родитель беспробудно пьет, есть нечего. Мальчиков кормит, одевает и обувает отчим, который «не вылезает» из командировок, но дети с ним даже не считаются.

— Давайте слушать молодых людей. Саша, начнем с тебя, — строго говорит председатель комиссии. — Кто тебе разрешил так себя вести? На меня смотри. Чего молчишь? Ты ведь парень у нас нескромный, кого угодно можешь послать.

По щекам мальчика бегут крупные слезы.

— Мне нисколечки его не жалко, — повышает голос учительница. — Сколько слез я, его одноклассники и их родители пролили! Остальные дети у нас — приличные, у них дома никто не матерится, не пьет, не курит, их там любят, обнимают и гладят по голове. А тут — сплошной мат. Да еще подойдет, за волосы вцепится и вот так, вот так головой об парту, — женщина вскакивает и наглядно показывает картину. — А потом еще и об стену.

Это, по ее словам, не единственный случай. Зимой на катке Саша подрезал ножом девочку. Также мальчик недавно разгуливал по школе с гаечным ключом, который приставлял к горлу других детей, позже кидал парты в педагога. Гневную тираду поддерживает классная Сережи, вспоминая, что когда близнецы вместе учились у них в школе (2 класс), то чуть не выбили глаз другому ребенку. Пинали ногами по голове, в живот.

— Планируете обучаться в закрытых учреждениях, за колючей проволокой? — обращается к «обвиняемым» Татьяна Хайс.

— Кандидаты, кандидаты, — говорит сотрудница центра занятости. — Что скажете в свое оправдание?

— Это был мальчик, — тихо, глядя себе под ноги, говорит Сережа. — Ну, на катке тогда… Это был мальчик, а не девочка.

— Хотелось бы услышать другого молодого человека. Чего добиваешься? — спрашивает Татьяна Хайс.

— Чтоб они не лезли ко мне, — горько плачет мальчик.

— Они к нему даже на шаг не подходят, — шепчет педагог. — Они его до ужаса боятся.

— Хочу предупредить ребят, что если они позволят себе еще что-то подобное, то будем поднимать вопрос о направлении их в школу закрытого типа, — говорит председатель комиссии. — Вам придется отвечать за свои действия. Понятно?

После тихого «да» ребят отправляют в коридор. Одна из женщин идет следом, чтобы удостовериться — мальчики не подслушивают за дверью. Тем временем тетка близнецов рассказывает, что родной отец мальчиков — «алкоголик, наркоман и настоящий шизофреник».

— Когда он с ними жил, то сильно бил их мать. Вот сейчас вспоминаю и даже мурашки по коже. Садился на нее сверху и почти насмерть забивал. Это все происходило на глазах у детей. Потом выгнал их из дома, парням еще не исполнилось по полтора года. Встретила их на улице ночью. Сестра бродила с коляской и не знала, куда пойти на ночлег. Отец к ним после этого приходил, закатывал скандалы. До сих пор помню, как он цедил сквозь зубы и кидался на сестру: «Мучайся, тварь, я тебе отомстил», — тирадой выдает женщина.

По ее словам, мать сейчас не может совладать с близнецами. Ребята — артисты. Козырная фишка — высунуться в окно и истерично закричать: «Помогите, люди добрые. Убивают!».

— У нас было подобное. В школу на урок даже Скорую вызывала. Сережа начал трястись, завизжал, мы его вместе с директором не могли успокоить. Приехали медики, измерили давление, пощупали пульс — все в норме, — вспоминает учительница.

Комиссия выносит решение: пригласить на заседание маму мальчиков, чтобы обговорить возможность лечения детей. Также в дальнейшем будет рассматриваться вопрос о наложении штрафа за плохое воспитание близнецов.

— Напомните ей, — обращается представитель центра занятости к тете, — что у нас есть не только добровольные приходы родителей, но и недобровольные приводы.

Кивнув, тётя выходит в коридор.

— Да, не родит свинья бобренка, — вздыхает Валерия Прилуцкая. — Я просто знаю папашу близнецов.

В зал вновь заглядывает педагог из колледжа. Сообщает, что дозвонилась до мамы Иванова. Та ответила ей, что отпрашиваться каждый раз с работы на заседание комиссии она не собирается.

— Предлагаю пригласить ее через повестку. Сколько можно терпеть? — говорит кто-то из присутствующих. — У нее очень дерзкий сын. Прошла информация, что после последнего заседания комиссии он в школе вел себя просто отвратно. Грозился взорвать машину своему учителю. Говорят, что тот написал на него заявление в полицию.

Девочки не реже мальчиков оказываются в числе юных правонарушителей. Обычно поведение подростков кардинально меняется в переходном возрасте. /фото участников городского фотокросса

«Забыла детей на улице»

Рассматривают следующее заявление. Родители просят вернуть им троих детей — трехлетних двойняшек и новорожденную дочь. На мягких стульях перед комиссией сидят Иван и Лариса Михайловы, обоим не более 30 лет, и мать молодой женщины Людмила Васильевна.

Оказывается: на выходных молодые родители отдали детей бабушке, та изрядно выпила и забыла малышей на улице. Обнаружила пропажу только на следующее утро, как и во сколько уснула — не помнит. На крох обратила внимание случайная прохожая. Женщина обратилась в полицию, ребят отвезли в детскую соматику. Сейчас они находятся в центре соцпомощи семье и детям (приют).

Сама бабушка поясняет, что оставила детей на улице, чтобы подняться домой и занести сумки. Когда вернулась, то их уже не было. Сообщать о пропаже родителям — побоялась.

— Это просто несчастный случай, я не злоупотребляю, — оправдывается Людмила Васильевна.

— Лучше скажите объективно, что прохлопали, — говорит Валерия Прилуцкая. — В прошлый раз приходили на комиссию, почему поколачивало вашу дочь? Признайтесь, что в семье есть такая проблема — сначала попить, а потом с похмелья болеть.

— Есть, — чуть слышно отвечает Лариса.

— Прежде, чем их вернуть, нам нужна гарантия, что это прекратится. Иначе, где будем ловить детей в следующий раз? — спрашивает Валерия Прилуцкая.

По поводу младшей дочери Михайловых — отдельный разговор, рассказывает Татьяна Хайс. Девочка родилась в апреле, документы на ее регистрацию родители принесли только через два месяца. Все это время ребенок официально не существовал. А полтора месяца назад ее отправили в больницу Краснотурьинска, где она находится до сих пор. Родителям не ворзвращают. Медики уверяют, что мать приехала за ней пьяной.

— Это неправда, я туда вообще не ездила, — громко возмущается молодая женщина.

— Даже если это и так, то точно не плюс в вашу сторону. Ребенка отправляют в реанимацию… Что за мама-то такая? Под дверями должна ночевать, — отчитывает её Татьяна Хайс. — Вы вообще видели свою дочь?

— Конечно, видела, — с вызовом говорит Лариса и чуть тише добавляет, — когда родила.

— Передавать сейчас вам детей я не рекомендую, потому что вы не готовы их забрать, — отвечает директор соццентра Надежда Назарова. — Предлагаю вам пообщаться с детьми, минимум, месяц в центре, параллельно пройти всей семьей психологическую реабилитацию. Клянусь, что после этого отдам их вам. И не надо плакать.

Молодая мать всхлипывает и вытирает глаза платком.

Вердикт комиссии: обоим родителям принести справки о кодировке и лечении из наркологии, также необходимо заплатить минимальный штраф в 100 рублей.

— Скажите, а сегодня детей можно увидеть? — спрашивает зареванная Лариса, расписываясь в каких-то документах.

«Просится в детдом»

Перед комиссией — хорошо одетый подросток в сопровождении родителей. Татьяна Хайс поясняет: к 13-летнему Ивану пришел с ночевкой приятель. На следующее утро он ушел, забыв забрать свой планшетник. Хозяин, обнаружив дорогую технику, решил продать её за 1.500 рублей. Деньги ему не отдали, взамен он получил, как убедил его дилер, спайс (курительная смесь). Позже выяснилось, что вместо наркотика в свертке оказалась обычная аптечная ромашка. Итог: родители пострадавшего написали заявление в полицию, семье Ивана пришлось возместить полную стоимость компьютера.

— Ваня, почему тебе не пришла в голову мысль, что планшетник можно просто вернуть хозяину? — спрашивает Татьяна Бузмакова из центра занятости.

— Я уже шел к нему, чтобы отдать, но встретил друзей, — оправдывается подросток. — Они и предложили продать.

— А меня волнует его странное желание купить смесь, — говорит Татьяна Хайс. — Ты знаешь, что привыкание к спайсу идет с первого раза? Пример налицо — недавно в наркологию поступил 19-летний юноша, за полгода он сильно деградировал и превратился в «овощ».

— Может, зря на парня-то ругаемся, — восклицает Валерия Прилуцкая. — Ему ромашки насыпали, он надымился. Может, ингаляцию делал, о здоровье человек заботится.

Чуть позже взволнованная мать юноши расскажет — справиться с сыном самостоятельно она не может, мальчик грозится сбежать из дома (что уже бывало), утверждает, что ему нравится «плохая жизнь», просится в детдом, где у него живут товарищи. Учиться не хочет, прогуливает, единственное пристрастие — гулять с друзьями. Бывает, поясняет родительница, прогулка начинается с семи утра и продолжается до позднего вечера, без перерыва на обед.

— Откуда эта ненормальная тяга? Устройте ему плохую жизнь. Не надо красиво одевать и вкусно кормить. Мальчик с жиру бесится, — говорит Татьяна Бузмакова. — Тем более, не имея образования, хорошей работы не получишь. Максимум, может рассчитывать на штукатура-маляра, хотя нет, обманываю, только на штукатура — на маляра 11 классов нужно. Возможно, еще плотник, но без права работы с механизированным инструментом.

— У тебя золотые родители, бьются за тебя, как могут. Им тяжело, да и сам маешься. В хорошей семье изначально дети хорошие. Что и кому пытаешься доказать — непонятно. Эх, так раскидываться своим благополучием… Вредничаешь, злишь их, травишь, усиленно рисуешься, ну и махнут они на тебя рукой, — пугает подростка Валерия Прилуцкая. — Один твой приятель так отца достал, что теперь и вправду живет в детдоме. Ты с него узоры рисуешь? Не тех людей ты слушаешь.

Комиссия выносит вердикт: предупреждение. Также мальчика вместе с группой других трудных подростков свозят на экскурсию в тагильский СИЗО. Решили, что подросток должен сам увидеть, какое будущее ему светит, если не остепенится. Там ему устроят «мастер-класс» и дадут возможность пообщаться с юными уголовниками, закрыв их вместе в камере на 20 минут. Такое уже практиковалось.

Иван отрицательно мотает головой.

— А почему ты не поедешь? Ты же все делаешь, чтобы туда попасть. Пора уже начать обживать место, застолбить, так сказать.

Надежда Лесникова