Человек года-2017. Хирург Евгений Карманович: «Я спасаю людей не один»
Почему известный в городе хирург, которого качканарцы выбрали «Человеком года-2017», не приписывает лично себе заслуги. Что помнит о первой смерти пациента. Какие операции делает чаще всего. Зачем мэру города необходимо работать в связке с комбинатом. Почему он не хочет быть на месте главного врача, а также о том, что медицина не всесильна
В конце декабря прошлого года завершилось голосование за звание «Человека года-2017». В упорной борьбе лидировало два претендента — психолог Ольга Гневанова и хирург Евгений Карманович. Буквально в последнюю неделю перед Новым годом шквал голосов определил имя самого достойного человечной премии года.
— Евгений Данилович, большинство голосующих выбрали вас. Поздравляю!
— Спасибо. Для меня это стало неожиданностью. Очень приятно, что люди поддержали.
— Говорят, что за годы работы вы спасли тысячи жизней, в том числе и в прошедшем году, когда практически вытаскивали пациентов с того света…
— Ну, у нас так не говорят. Медицина — это сфера не индивидуальная. У нас в работе коллегиальность, коллектив. Во время операции я не один — работает ассистент, медицинская сестра. И это не просто какие-то помощники, это квалифицированные люди, которые делают немало. От них многое зависит.
Если операция идет под наркозом, то в бригаде задействовано, как минимум, пять человек. Поэтому я не могу сказать, что спасаю людей конкретно я. Конечно, многое зависит от хирурга, но единолично приписывать себе спасение людей нельзя.
— Ведете личную статистику в этом плане?
— Никакого счета не вел и не веду. И вряд ли кто-то из коллег этим занимается. Но годовые отчеты мы делаем. В год проводиться около трехсот операций. Это не особо много, но для Качканара цифра внушительная.
— Помните свой первый случай, когда не удалось спасти пациента, и он умер?
— Помню. Ощущение малоприятное. Это было еще в восьмидесятые. Ему было двадцать семь лет. Умер от острого алкогольного панкреатита.
— К тому же, это было до эры ультразвукового обследования, поэтому диагноз поставить было крайне сложно. Своей смертью этот пациент тогда оставил неизгладимые впечатления. А сейчас таких погибающих больных у нас очень много, которые умирают от последствий алкоголизма.
Раньше население злоупотребляло алкоголем намного меньше. Хоть многие и проклинают Горбачева за сухой закон, но какой-то толк от этого был. Смертность тогда была значительно меньше. В девяностые все пустили на самотек, и народ начал пить всякую дрянь. Наступил настоящий кошмар. И молодежь, которой было тогда по 15-16 лет, была не подготовлена. Сейчас тому поколению под сорок, и очень многие из них погибают от алкоголизма.
Сейчас наблюдается тенденция к уменьшению алкоголизации. Нынешняя молодежь стала браться за ум, но пока радоваться рано, статистика до сих пор не самая приятная.
— Какие чаще всего операции приходится делать?
— Раньше, в основном, оперировали аппендицит и грыжу. В 90-х их стало меньше, аппендицитов примерно на 50%. Грыжи остались на прежнем уровне.
Чаще стали проводиться костные операции после травм, после всевозможных переломов. Особенно сезон на эти операции в праздники, когда народ серьезно попьет. Травмы очень серьезно зависят от алкоголя.
Помимо этого, у нас в Качканаре часто происходят обморожения, которые, в основном, также являются следствием сильного опьянения. Дети травмируются реже, за ними приглядывают родители.
— В практике разное случалось?
— Конечно. Многое даже озвучивать не имеет смысла. Бывают случаи смешные и поганые одновременно. Например, недавно у человека на производстве отлетела доска и пробила ногу. Что-то он там пилил, полено как-то отлетело и пробило ногу насквозь в районе бедра. С одной стороны полено зашло, а с другой вышло. Каким образом это полено не затронуло сосуд — я не понимаю.
Мы его прооперировали, и он ушел на своих ногах. Можно сказать, мужику очень повезло. Если бы полено задело хотя бы краевой сосуд в бедре, то его живого бы к нам даже не привезли — моментально потерял бы много крови.
— Как относитесь к политике?
— Всегда считал, что медицина должна быть вне политики. Отношение к больным должно быть как к больным, а не как к политиканам. Люди все едины — коммунисты болеют так же, как и либералы. Для меня особой роли политические взгляды людей не играют. Стараюсь не касаться политических проблем вообще.
Но интересует, кто именно находится у власти в Качканаре. Например, кто сядет в мэрское кресло – либо представитель комбината, либо кто-то еще. Но главное, чтобы человек хоть что-то делал хорошее для города, а будет он от комбината или нет — это неважно.
За политикой страны тоже в меру слежу.
— Сейчас местную медицину полностью передали в ведомство областного Минздрава. Но вы застали время, когда наша ЦГБ была под ведомством местной власти. В каких условиях работать было лучше?
— Когда мы были с городом в одной связке, главой был Анатолий Калугин. С ним у нас были разные взаимоотношения, но когда возникали финансовые вопросы, к нему всегда можно было обратиться и решить вопросы. Он шел навстречу больнице. Тогда с комбинатом заключались какие-то договоры, и мы бесплатно от ГОКа получали разную помощь.
На сегодняшний день многое из этого утеряно. С областью так просто уже не договориться, у них своих забот и проблем хватает. У них таких, как мы, много и всем надо помочь. Там распределяют финансовые потоки независимо от того, что получают от Качканара.
— А сегодня кому-то из нас постоянно надо находиться в Екатеринбурге, чтобы что-то выпросить.
Кроме того, у Минздрава сегодня первоочередная задача — поддерживать центральное здравоохранение, а не на периферии. Это хорошо видно по Екатеринбургу и Москве. Например, зарплаты врачей в Москве и в Московской области имеют большую разницу. Знакомые мне сообщали, что в Москве у врача в государственной клинике средняя зарплата около 80-ти тысяч рублей, а за пределами МКАДа уже идет общероссийская зарплата в пределах 20-ти. Хотя специалисты одного уровня, а зарплата настолько разная.
Также обстоит ситуация и в нашей области. Зарплаты врачей Екатеринбурга отличаются от качканарских. Конечно, у них разгон в окладах не такой большой, как в Москве, но все равно ощутимо. Но есть и положительные моменты…
— Какие?
— Сейчас развивается высокотехнологическая помощь хирургии. Я двумя руками за это. Например, это дает возможность заменять людям тазобедренные суставы. Но, опять же, в столицах таких операций проводится по пять-шесть в день, а у нас, дай бог, одна в год. Соответственно, у столичных специалистов больше практики и кто будет являться лучшим в этой области?
Есть рациональное зерно в том, что столичным врачам платят больше, так как они делают более сложные и высокотехнологичные операции. Но здравоохранение на местах тоже убивать нельзя. Тут тоже есть люди, которых нужно лечить.
Сельское здравоохранение уже убито. На сегодняшний день его не существует. А я помню те времена, когда сельское здравоохранение было довольно сильное. Эти ФАПы имели по сто пятьдесят единиц коечного фонда. Они обслуживали всех бабушек и дедушек из ближайших деревень.
— Это ушло в прошлое. Все разграбили, растащили, расформировали. Разбомбить всегда просто, а вот создать по новой — это сложно.
— Сейчас дошло до того, что азам медицины в селе пытаются учить людей с улицы, которые вообще никакого отношения к этой сфере не имеют. Дают им чемоданы для оказания первой помощи. Как это понимать? Есть вероятность, что к этому придет и в малых городах. И ничего хорошего в этом не будет.
— Многое в медицине зависит от главных врачей. Много лет у нас на этом посту была Лилия Юрьевна. Недавно был назначен новый главный врач Валерия Мартемьянова. Как у вас складываются отношения с новым руководителем?
— У меня нормальные рабочие отношения с главным врачом. Она — молодой руководитель, но у нее есть свои здоровые амбиции. Она стремится что-то сделать для местного здравоохранения. А то, что не всегда у нее это получается и не всегда все от нее зависит, это другой вопрос.
Подходы нового руководителя, конечно, отличаются от того, что у нас происходило раньше. Работа всей ЦГБ стала меняться. Не могу сказать, что все стало хорошо, такого просто не может быть. Всегда что-то теряем, а что-то приобретаем. Но она стремится.
Я был в шкуре главного врача, поэтому понимаю, с чем она столкнулась. И я бы не хотел на ее месте быть сейчас.
— Какие сейчас, на ваш взгляд, главные проблемы качканарской медицины?
— Вопрос кадров — очень большой и серьезный вопрос.
— Что нужно сделать, чтобы этот вопрос начал решаться?
— Тема серьезная и большая, о которой можно дискутировать долго. Кстати, с приходом нового главного врача начал решаться вопрос по медсестрам. Валерия Владимировна организовала в Качканаре филиал медицинского училища. Сейчас идет полным ходом подготовка около сорока медицинских сестер прямо внутри больницы. Это большой плюс.
А по врачебным кадрам вопрос намного сложнее. Минздрав недавно отменил интернатуру для студентов медицинских ВУЗов. То есть, теперь людей сразу после института будут отправлять на работу. Министр здравоохранения считает, что это увеличит количество специалистов. Но это полная ерунда. Получается, выпускники вынуждены будут лечить людей, не имея серьезной практики.
Да, в ВУЗах есть практические занятия, но их крайне недостаточно. А интернатура — это работа под кураторством более опытного коллеги.
Раньше был год интернатуры, но даже год не давал нужного объема знаний. Сейчас и этот год убрали. Теперь получится два потока выпускников — те, кто закончил интернатуру, и те, кто закончил ВУЗ без интернатуры. Это временно создаст видимость большего количества свежеиспеченных врачей, но на самом деле это только видимость.
— А почему в наш город никто не едет из выпускников?
— Хороший вопрос. В принципе, город у нас неплохой, далеко не последний в области и точно не самый худший. Когда я приехал в Качканар, то перспективы рисовались достаточно красивые, и комбинат развивался. Я ведь тоже сначала думал, что три года тут отработаю и уеду. Но тридцать шесть лет отработал, никуда не собрался и не собираюсь.
Главный врач сейчас пытается для привлечения специалистов достать жилье, договоры с ними заключать, но запросы у молодежи изменились. Неоднократно от выпускников медицинских ВУЗов я слышал такие слова: «Дадите оклад в сто тысяч, тогда я к вам приеду». Такие вот дела.
Совсем другой подход у народа стал. Если в СССР существовало понятие работы за идею, то сегодня этого уже нет. Шаг влево, шаг вправо — везде нужна оплата. Капитализм. И почему человек, отучившийся шесть лет, должен получать зарплату меньше, чем человек, закончивший училище?
К тому же, выпускники медицинских ВУЗов сегодня легко находят работу в том же Екатеринбурге с хорошей зарплатой. Причем, чаще всего они идут работать не по специальности. Кто-то идет в фармакологию, где денег гораздо больше, чем в медицине. Наш Минздрав рапортует, что 70% выпускников доезжает до рабочих мест. Фуфло это. В начале двухтысячных эта цифра составляла 30-35% и она выглядит более реалистичной. Все выпускники хотят сразу жилье и высокие зарплаты. Даже в частную медицину не идут. Это раньше туда брали всех подряд, а теперь фирмы требуют от врачей опыт. Все-таки люди платят там за свое здоровье, поэтому и спрашивают с врачей соответствующе.
— Когда приехали, семьей обзавелись тут, в Качканаре?
— Сейчас у меня вторая семья. Первый брак не сложился. То был институтский опыт, а сейчас более серьезный. И первая, и вторая жена — врачи.
Со второй женой живем двадцать пять лет. В общей сложности у меня трое детей. Старший сын родился в 1980 году, дочь в 1985 и младший сын — в 1993. Они не пошли по моим стопам и с медициной никак не связаны.
— Вообще, мало известно о вашей биографии.
— Родился на севере Свердловской области в 1954-м году. Поэтому годков мне уже достаточно, шестьдесят четвертый в этом году пошел. Закончил школу в Гилицком районе в 1972-м году. Как положено, два года отслужил в армии.
После поступил в институт, был год интернатуры в Свердловске по специальности детская хирургия. В общей сложности институт у меня занял шесть лет и год интернатуры. Потом в 1982 году по распределению попал в Качканар.
— Интерес к медицине был с малых лет?
— Я бы не сказал. У меня старший брат — врач-психиатр. Он сыграл роль в том, что я пошел в медицину.
Перед армией я пытался поступить в педагогический институт на биологический факультет. Не поступил.
После армии посмотрел, как брат учится в медицинском, какая там обстановка, и решил идти в медицину.
Родители к профессии отношения не имели. Отец был начальником узла связи, а мама у него там работала бухгалтером.
— Какую должность заняли в Качканаре, когда попали сюда?
— С первого дня я стал врачом-хирургом стационара. В те времена у нас была развита циркуляция кадров. Поработав в стационаре, в поликлинике, специалист мог вернуться обратно в город, где учился.
В Качканаре тогда была свободна должность онколога. Я в поликлинике взял по совместительству должность онколога, поэтому меня на циркуляцию не пускали. В поликлинике я работал онкологом, а в стационаре на постоянной ставке хирурга. До 90-го года совмещал эти должности, и стал заведующим хирургического отделения. Находился в этой должности до 2001 года. Затем я какое-то время побыл главным врачом, но вскоре, в 2005 году, вернулся обратно на должность заведующего отделением.
— Была цель стать главным врачом?
— Не было у меня такой цели. Хотя, по тем временам, у человека должны были быть здоровые амбиции, чтобы стремиться к чему-то. Но я быстро понял, что должность главного врача — это не моя должность, отказался по собственному желанию. Работать заведующим отделением меня вполне устраивает.
— Какие главные выводы сделали на работе?
— Что-то для себя пересмотрел. Убедился, что, к сожалению, медицина не всесильна. Бессмертных не бывает. Очень многое в здоровье человека зависит от него самого. Таблетки от всех болезней, которую можно выпить и стать здоровым, не существует. И такой таблетки долго еще не появится.
Все эти выводы я отношу и к себе. Какое-то время назад я забросил спорт. Но потом понял, что это было делать нельзя. Теперь стараюсь заниматься физкультурой по мере возможности. Для меня это хороший вывод.
Но когда-то относился к своему здоровью проще. К примеру, спина заболит, думаю, полечу немного, и сама пройдет. Но нет! Очень многое зависит от образа жизни.
— Что пожелаете качканарцам?
— Скажу — большое спасибо! Когда в газете увидел свою кандидатуру, то очень удивился. Не думал, что кто-то меня выдвинет. А тут еще и проголосовало большинство — это вдвойне неожиданно.
А главное пожелание — чем меньше с нами будете встречаться, тем лучше (смеется). В первую очередь мы все должны следить за своим здоровьем сами. Люди же сами вылечиваются, а мы, врачи, только помогаем им в этом. Если человек за своим здоровьем сам не следит, то нигде и никогда он никакого излечения не купит…
Иван Стрыков. Фото автора
Статья из КЧ №02 от 10.01.2018
