Пьянков: «Буддистов» могут использовать, чтобы убрать с рынка КГОК

На радиостанции 102,8 ФМ Анатолий Пьянков бывший председатель профкома комбината /фото Ильи Обухова

Бывший председатель профкома знает все про комбинат, город и Евраз. Он уверен, что поселенцев на горе могут использовать, чтобы убрать Качканарский ГОК с рынка железорудного сырья и сделать наше предприятие лишним. Анатолий Пьянков готовит новый призыв. Поддержите?

Саша Власовских: — Радио Мастер продолжает приглашать в студию интересных людей нашего города. Разговариваем о том, что происходит сейчас, происходило ранее, об истории Качканара. Сегодня у нас в гостях человек, которого можно смело назвать — неравнодушный житель города. Анатолий Александрович Пьянков, до апреля этого года председатель профкома комбината. Доброе утро вам.
Анатолий Пьянков: — Доброе утро, уважаемые радиослушатели.

С: — Давайте начнем нашу беседу с самого начала. Вы в Качканар приехали или родились здесь? Где учились? Когда и кем пришли на комбинат?
А: — Родился я в поселке Валериановск в 1952 году. Мать — коренной житель поселка, ее родители тоже коренные жители, ее дедушка тоже коренной житель. Если считать с того поколения да плюс мои внучата, это уже шестое поколение коренных качканарцев, точнее валериановцев.
Закончил я девять классов дневной школы Валериановска. Почему всего 9 классов?

С: — Сколько вам было тогда лет?
А: — 16 лет. Именно тогда я начал свою трудовую деятельность на Качканарском горно-обогатительном комбинате. А первого сентября этого года исполнился 51 год моей трудовой деятельности.
Что еще можно о себе сказать? Когда призвали в армию, служил в дивизии имени Дзержинского в батальоне по охране центрального комитета партии.
Когда пришел из армии, окончил вечернюю школу, но так и не пошел учиться дальше. 27 лет отработал дежурным электриком, из них два года на Западном карьере и 25 лет на Северном.
Когда наступили тяжелые времена, когда на комбинате не платили зарплату, создали стачком. Я тоже участвовал в создании этого комитета, но когда я понял, что собственники пытаются использовать стачком, я понял, что нужно делать что-то по другому. Могут перекупить, могут запугать. Поэтому я предложил членам стачкома тогда идти работать в профсоюзный комитет, избираться и начинать с профсоюзного комитета. Ведь там на самом деле легитимная система, есть какие-то деньги и возможности.
Некоторые меня услышали, и пошли избираться вместе со мной, я тогда избирался на Северном карьере. Проработал месяца три председателем комитета цеха, потом был избран председателем профкома рудоуправления, это было первое апреля 1997 года.

— Выбор был небольшой. Вы же сами понимаете, когда образование только девять классов, коллеги предлагают идти избираться на этот пост, я категорически отказался.
Но мы пошли по комбинату общаться с инженерно-техническими работниками, которые имели отношение к профсоюзной организации и когда-то были в профкоме, пытались убедить людей, возглавить профсоюзную организацию. Как ни странно, все отказались.
И у меня просто не было другого выбора, коллеги убедили, да и сам потом пришел к этому мнению. Шаг был сложным, но нужным, в 1998 году в конце октября я был избран председателем профкома комбината.

С: — Сколько лет, получается, вы руководили профкомом?
А: — Практически 21 год на освобожденной работе. В начале пути были особенно тяжелые годы, но качества, которые мне достались от отца и матери, мне помогали.

Я всегда говорил, что наши работодатели — это работники, члены профсоюза. Да, было сложно и с Евразом. Но самое главное в этом, что руководство комбината поняло, что рост зарплаты и отношение к городу — это свято. И сегодня это есть.
Да, немногие выдержали всего прессинга, некоторые близкие мои помощники попадались на воровстве, кто-то вывозил шлакоблоки в собственной машине, фамилии не буду озвучивать, пусть это будет на его совести.
Кстати, если вспомнить УГМК, членов профсоюза вызывали в ФСБ, и одна женщина, не буду говорить кто, член профкома, звонит мне и говорит, что бумагу против меня она не подписала. Оказалось, там было требование подписать бумагу, что я не умею работать с людьми и все такое. Она говорит, бумагу я против тебя не подписала, но я прошу тебя, освободи меня от этой работы.
Самое интересное, тогда практически все члены профкома этот документ подписали, и когда мне его показали, я сказал, что знаю, как добились этих подписей, и попросил убрать эту бумагу, или, в противном случае, все узнают, как эти подписи появились.
Несмотря на все конфликты, работа шла и идет до сих пор. Зарплаты росли, а комбинат, думаю, проработает еще не одну сотню лет.

— Мне предлагали остаться на переговоры по коллективному договору, после отметить 55-летие профсоюзной организации, а только потом идти на заслуженный отдых. Но нет, я отказался. Коллективные переговоры — это опять конфликты, а я не хочу. Я хочу уйти и отдохнуть. К тому же сейчас работает хорошая команда, ребята молодцы, все делают правильно.

С: — 1 апреля 1997 года вас избрали председателем профкома рудоуправления, и информация о вашем уходе с должности председателя профкома комбината прозвучала тоже первого апреля. Это совпадение или дата 1 апреля для вас что-то значит?
А: — Нет, она ничего не значит. Ну, может на подсознании где-то.

С: — Вы работали на комбинате, когда тот еще принадлежал государству, при вас сменилось несколько владельцев. Ваше мнение, при каком владельце было золотое время для комбината?
А: — Советские времена, наверное, и было золотое время. Мы каждые семь-восемь лет меняли буровые станки и другое оборудование. Да и комбинат тогда был молодой, оборудование было новое, работалось намного легче, не было таких аварий. Аварии были только тогда, когда приходила молодежь или осваивали новое оборудование.
Сегодня, конечно, надо вкладывать и в людей, и в оборудование. Притом, что Евраз планирует разработку СКМ, обновлять оборудование нужно обязательно.

С: — А тогда было также сложно попасть в комбинат, как сейчас?
А: — Было немного попроще, потому что работало около одиннадцати тысяч человек, не так, как сейчас. Тогда в городе было много рабочих мест. Например, хлебозавод, птицефабрика, КЗРГО, радиозавод потом появился.

С: — Вот давайте к городу и перейдем. Новое руководство города по-новому выстраивает отношения города с комбинатом, они ожили, причем существенно. Каков ваш взгляд на изменения в городе?
А: — Я считаю, что на сегодняшний день началась та работа, которая должна была вестись давно.

С: — Все мы живем в этом городе и видим, что происходит. Складывается ощущение, что у предыдущего мэра было серьезное недопонимание с комбинатом. Как вы думаете, с чем это было связано?

— Да и кататься можно только один месяц в году, то снега нет, то сдувает. Думаю, подходы были неправильные, и Сергей Михайлович заблуждался в том, что кто-то даст на горнолыжку деньги.

С: — Какова ваша оценка деятельности нового руководителя города?
А: — Я считаю, что Андрей Александрович сегодня делает все правильно. С подрядчиками, конечно, у нас слабовато, их нужно постоянно контролировать, а в целом все хорошо.

С: — Хорошо. В городе строятся новые спортивные объекты, Дворец единоборств, «Олимп», новая лыжероллерная трасса, проектируется Ледовый дворец. Чего еще не хватает городу? Что бы вы еще построили?
А: — По спортивным сооружениям, по-моему, добавить уже нечего. Думаю, предложения должны поступать от жителей города. Но и не надо доводить до абсурда, как с храмом в Екатеринбурге. Люди готовы давать деньги, а воз и ныне там. Я боюсь, что мы и с буддистами можем доиграться в таком плане. Но, думаю, жители города у нас намного умнее.

С: — Спасибо вам, что вы так плавно и непринужденно подвели меня к вопросу поселенцев на горе. Начинается разработка СКМ и одно из самых главных его препятствий — это группа живущих на горе людей, которые не хотят соглашаться ни на какие, даже супер лояльные предложения от Евраза. Ваш взгляд на эту проблему, как можно ее решить?
А: — Ну, не знаю. Советы давать — не камни в гору таскать, как я всегда говорю. Когда в 1947 году, после войны моя мать работала в геологоразведке и разведывала эту гору, я думаю, она бы меня не поняла, если бы я сказал, что давайте сохраним храм, а СКМ разрабатывать не будем.
Месторождение — это будущее города. Осталось десяток лет и Гусевогорское месторождение иссякнет. И что тогда? Будут падать объемы производства. А это сокращение людей, оборудования и пошло-поехало. Я думал над этими вопросами, в 90-е годы, в начале двухтысячных.

— Собственно-Качканарское месторождение — это будущее нашего города и перспектива для наших детей и внуков. Работа и заработная плата для будущих поколений. «Буддисты» играют на эмоциях людей. Да, туда приезжают туристы со всей страны. Но ставить на карту жизнь города и храм — это неправильно. Тем более им предлагается хороший вариант, и не нужно создавать ажиотаж.
Есть решение суда, которое говорит, что они там расположились незаконно. А нам-то это надо? Лично у меня подрастают внуки, которые планируют связать свою жизнь с ГОКом, а это будет шестое поколение моей генетики.

С: — Ходят слухи, что готовится обращение к качканарцам по поводу этой темы. Что думаете?
А: — Я сам готовлю обращение от своего имени. Я сам много лет отдал и комбинату, и городу, поэтому считаю, что имею право обратиться к жителям города. Я видел брошенные города, города, где перестали работать предприятия. Ничего хорошего там нет.

С: — В продолжение этой темы. Не так давно в одной из городских газет вышел целый разворот с мыслями по поводу СКМ и «буддистов» нашего городского общественника Ивана Канисева. Он говорит, что согласно старым картам, якобы, нет никаких доказательств, что монастырь находится на самом рудном теле СКМ. Что вы думаете?
А: — Когда неспециалисты, не горняки начинают комментировать такие вещи, вывод напрашивается сам собой. Я тоже неспециалист, но я 27 лет отработал в карьере, я знаю, что такое массовые взрывы, сам дважды попадал под них и не знаю, как живой остался.

— А попробуйте пойти по тайге, выловить людей, идущих по тропам, и обеспечить их безопасность во время взрывов. Я там охочусь и шишку собирал, я знаю эту тайгу. Обеспечить там безопасность нереально. Жителям города нужно однозначно понимать — другого не дано для нас с вами. Для господ, которые делают политику наверху, да, это какая-то проблемка, на которой можно себя пропиарить. Но не более того.

С: — Говоря про безопасность, Канисев пишет, что никакая служба безопасности не сможет остановить поток туристов, идущих на вершину. И говорит он это в защиту «буддистов». Что не нужно их трогать, народ все равно будет туда ходить.
Но как раз аргумент — а не перенести ли этот туристический маршрут в другое безопасное место? Чтобы туристы ходили по другим, безопасным местам.
А: — Это самый оптимальный вариант на сегодняшний день. Понимаю, тем, кто сегодня там живет, нужно, чтобы ходили к ним. Я уже высказался, что есть заинтересованные, чтобы эти «буддисты» сидели именно там. А вот кому это надо, пусть разбираются те структуры, которые должны этим заниматься.

С: — Еще один момент. Автор материала утверждает, что в связи с разработкой СКМ и с введением новых технологий добычи, запуском 240-тонных БелАЗов и другого оборудования сократится численность работников УГЖДТ. Как вам такое высказывание?

С: — С 2010 года длится эта пикировка властей с «буддистами», и все длится и длится. Есть решение суда, да не одно. Есть предупреждения. Постоянно идут переговоры, и поселенцы раз за разом меняют свои условия. Как вы думаете, почему в споре властей и буддистов Евраз занял такую мирную позицию? Как вы видите решение этого вопроса?
А: — Потому что Евраз здесь не причем. Есть решение суда, и работать тут должны государственные структуры. Евраз находится на территории России и живет по ее законам. Я считаю, что здесь должны работать силовики.
Огромный плюс Евразу, что они пытаются договориться мирным путем и создать условия для «буддистов» в другом месте.

С: — Все понятно. Анатолий Александрович, сейчас вы на заслуженном отдыхе, чем вы занимаетесь?
А: — У меня участок 15 соток, убрал картошку, морковку, капусту, свеклу, все перепахал, привел в порядок огород. Практически каждый день я со своими собаками в лесу — охота, рыбалка. Ягоды нынче нет, ни клюквы, ни брусники, но грибов натаскал, шишки навозил. Так что, если с апреля месяца я полежал на диване, хотя бы пару дней, значит, это была плохая погода, что невозможно было выйти на улицу.
А так, я очень доволен, что мне удается получать физические нагрузки, которых не хватало, работая в кабинете.

С: — Что можете пожелать качканарцам в завершении нашей беседы?

— Не нужно доводить до конфликтов, до абсурда какие-то вещи. Думайте о будущем своих детей и внуков, а будущее это комбинат. Желаю качканарцам хороших заработных плат, здоровья, любите и будьте любимы, и все у вас будет прекрасно.

Статья из КЧ №38 от 25.09.2019

Интервью: Александр Власовских. Текст: Рита Власова. Какого гостя вы хотите услышать в эфире? Позвоните и предложите по телефону 6-102-8.