Почему мужчины изменяют?

Никогда не прощу

— Я измену никогда не прощу, — говорила подругам Ирина. — Это унизительно. Уйду сразу.

Подруги не спорили. 17 лет — возраст того самого максимализма, когда кажется, что узлы отношений просто разрубить одним ударом топора. Мама Ирины на темы супружеской измены с дочерью не разговаривала. Ей, разведенной с незапамятных времен, просто не до того было.

— Красивым не изменяют, — убежденно говорила Ира. — И потом, следить нужно. За собой, за квартирой. Когда дом — полная чаша, чего ему изменять-то?

Девочки соглашались. Ирка была в их глазах не только красавицей, но и умницей не по годам. И жениха нашла себе под стать. Валерка был во всех отношениях интересным парнем. Свадьбу играли в единственном в городе ресторане. Ну, как водится, невеста в кружевах, жених пьян и счастлив…

Став молодой женой, Ирина начала блюсти дом, вернее, подаренную родителями мужа «однушку». Училась готовить, вязать, наглаживать на брюках стрелки. Да так, чтобы не десять кряду, а одна-единственная по струночке. Про себя не забывала: диета, маникюр, мелирование. Словом, не жизнь, а картина маслом.

— Заработаем к лету денег — в Египет поедем, — делилась с бывшими одноклассницами. Те только слюни распускали — хорошо живут молодые.

Только в отпуск Валера улетел почему-то один…

— Мам, у него есть кто-то, я чувствую, — бегала Ирина из угла в угол.

— С чего взяла-то?

— Какой-то он чужой стал.

— Устает на работе, наверное.

— В Египет меня не взял…

— А кто пилил его неделю до поездки?! Все образуется, молодые вы еще.

В аэропорту Ирина ждала мужа разодетая, как на большой праздник. Каблуки, умопомрачительный загар (спасибо всем соляриям района), платьице от личной портнихи. А он прошел мимо с толстой бабой в очках. Попа пятьдесят второго, как минимум, размера проплыла мимо, обтянутая рыночными белыми бриджами…

— Понимаешь, Ира, мы живем, как напоказ. Так, чтобы люди смотрели да радовались, — объяснял позже Валера. — Я тебя люблю, но она — другая. Домашняя, теплая, живая. У нее сын такой замечательный.

— А я тебе — все условия. А я — рыбу под белым соусом…

Однако разводиться Ирина не хочет. Она даже решила удержать мужа ребенком. Максимализм все-таки…

Половина папы

— Может, аборт сделаешь?

— Поздно уже.

— Ну, не знаю.

— Так я и думала. Сама разберусь, — Марине даже обидно не было. Заранее знала, что рассчитывать на мужчину, у которого ветер в голове, не стоит.

Ребенок. Ребенок — это, конечно, здорово. Ползуночки там, рюшечки, маленькие ручки… А еще деньги. Очень приличная кучка денег на коляски-кроватки-стульчики-прочую ерунду.

— Буду рожать. Понял?!

Он, конечно, понял. Как любой женатый мужчина, имеющий детей. Да и чего такого?  Хочет рожать — пусть. И — исчез на три месяца. Чтобы у Марины было время взлелеять собственную гордость и принять уже взвешенное решение. Потом возник снова.

— Кто у нас будет?

— Как хорошо, что мы снова вместе. Мне было так плохо.

— Пойми правильно, мне сейчас никак не развестись…

Ох, любят такие индивидуумы жизнь себе осложнять. Как до серьезных вопросов дойдет, так то — больные жены, то — дети-инвалиды, то — непреодолимые обстоятельства непонятного толка. А суть одна: прости, родная, люблю, но не могу. Вот эта родная потом и объясняет себе каждый божий день, что, действительно, любит и почему реально не может.

— Я поняла. Ты бы хоть помогал как-то.

— Ну, сейчас же ничего не нужно.

Это Марина сейчас сама должна решить для себя, кто она: жена, любовница или брошенная женщина. Затем она же должна выбрать линию поведения. То есть опять же решить за взрослого мужика, что ему делать. Найдет в себе силы выгнать — он будет всем говорить, что несчастен, но не волен… Впишет в графу «отец» — ей же, Марине, объяснять потом ребенку, кто его отец, где он и прочее, прочее, прочее.

— Я потом игрушки малышу принесу. Я люблю вас обоих, просто жизнь такая сложная штука, малыш.

Жизнь — сложная. Мы — маленькие, обстоятельства — огромные.

— Я еще не решила, зачем нам половина папы.

Ты — лучшая

— То есть ты мне изменил, а я была все это время не в курсе, — Аня мгновенно протрезвела. Что за дурацкая была идея попить пивка с мужем и поговорить на «приватные» темы?! Поговорили!

— Ань, это когда было-то?

— Нет, ну ты думаешь, что говоришь? Ты мне правда изменил??? Я даже помню ее!

— Никого ты помнить не можешь, это в командировке было, — закричал муж и осекся. Ну, так и есть. Пьяный дурак. — Ань, ты все равно — лучшая.

— Я тебе тогда тоже изменю. Имею право. Как там говорят? «Левак укрепляет брак». Пей дальше свое пойло.

Всю ночь Аня ворочалась без сна в одинокой супружеской постели. Вопросов было два: правда или нет? Как отомстить? К утру решила: нужно просто довести мужа до белого каления. Ну, не портить же 13-летний брак из-за непонятно какой командировочной интрижки.

— Ухожу. Буду поздно. Детей заберет мама.

— Ты куда? — о, какие страсти в глазах.

— Ну, конечно, изменять, куда еще! Стричься я.

И так в течение двух недель. Дома наступила идиллия. Муж ревновал, потом старался угодить, потом просил прощения, потом подозревал и так далее до бесконечности.

— Честно говоря, девочки, я как-то и не обиделась вовсе, — Делилась Аня с приятельницами. — Мужики все изменяют. У меня папаша такой же был. Мать всю жизнь с ним прожила, и ничего.

— Измена — это ужасно.

— Все изменяют. Только по-разному. Мой, когда пьяный, — дурак дураком. А, может, я — толстокожая. Это ж когда было-то?! И потом, я спросила, не думая, а он откровенно все выложил.

— Это, в смысле, ценить надо, что ли?

— Ну, не без этого.

Так до сих пор и живут. Виноватый муж и Аня, сменившая гнев на милость. Нужно отдать ей должное, про измену она не напоминает. Может, не верит, а, может, как многие, скидку делает на мужскую полигамность. Но белье в командировки дает только плохое. В надежде, что никто не позарится.

Надежда Губарь