Рыцари в «Камелотах»

Репетиция группы «Проект дым». Больше десяти лет назад

Автор рассказа — Вилесик. Качканарец, сейчас живет в Питере. Рассказывает о молодежи начала двухтысячных

Память… Неизменно бросает в прошлое. Моё поколение — ребята конца девяностых, начала нулевых. Будучи в довольно нежном возрасте, мы перешагнули границу столетий, да что столетий, бери выше, тысячелетий и в тот момент за нашими спинами ещё не было никого.

Кепки, сделанные во Вьетнаме, по сути, бейсболки, попавшие на рынки нашей страны. Хотя, это примета, скорее, начала девяностых. Сплошь палёный «Найк» и «Адидас» — в те годы я видел даже «адидепас», наверное, для тех, кто фигачил их пачками и распродавал у нас в России по дешевке, это мало о чём говорило. Огромные рынки, забитые китайцами, и прочее… Список бесконечен.

Мода на широкие штаны. Широкоштанники, то есть рэперы, наполнили городок в то время. Это были мои ровесники. Первые команды, в которых читали такие же парни из школы. «Уральский клан», «Рождённые рифмой»… Брат рэпера из команды «Скул и Кэш» учился со мной в параллельном классе, а ребят из ещё не созданного «Пигмалиона» я тоже немного знал.

Меня не захлестнула эта первая волна, прошла стороной, мне не хватало жёстких рифов и матёрого драйва. На горизонте уже маячило что-то новое. Это новое было панк-роком и альтроком.

Когда я оканчивал школу в 2002, в Качканаре появилась и активно наигрывала свои первые, по-моему, лучшие темы трэш-группа «Луна-Парк» в первоначальном составе… А за ними последовали десятки групп, которые играли рок. Самая яркая из них — «Проект Дым». Металл — это, в первую очередь, «Мантикор» и многие другие… «Тоника», «Облом», «МАРС»… Кто их сейчас помнит?

«Луна-Парк» на фестивале «Скала»

Парни начинали очень здорово, но всё заканчивалось уходом гитариста или барабанщика, одним словом, человека из состава, в армейку. Замену найти было сложно, да и мало кто из тех парней, что вернулись, потом снова взялись за гитары. Приходили совсем другими людьми, чаще в отрицательном смысле этого слова.

Были и такие группы, из которых ничего не получалось. Музыканты сходились, репали вместе, наигрывали пару-тройку тем и группа распадалась. Причины разные. Играть хотели по-разному и разное, например, вокалист склонялся к русскому року, ритм-гитарист хотел мочить поп-панк, басист был попросту пофигистом и ничего не хотел, а барабанщик спал и видел себя в альт-рокерской команде. Ну вот, собственно, такой была ни одному человеку ныне неизвестная группа «Четвёртый Час»…

Вот так, мы все, каждый по-своему, шагнули в нулевые. У Сида Спирина в песне было про это: «Каждый выходил в мир через собственную дверь, кто мог знать, что ждёт снаружи нас…».

2010. Я открыл дверь магазина, такое местечко на пересечении улиц Садовая и Ломоносова. Сверху красовалась вывеска Camelot. Зашёл внутрь. Фигачила музыка, какое-то мясо. Шмотки, в основном, «Ультра», но сегодня мне была нужна не она. Парень за витриной узнал меня, посмотрел на мои ширштаны и расплылся в блаженной улыбке.

— Здравствуйте. Пришли нашу старую коллекцию докупать?

— Да, — говорю. — Меня Camelot интересует.

— А что за штаны у вас широкие? Что за фирма?

— Мне без разницы, какая там фирма… Важно только, что широкие.

— Понятно.

Парень показал всё, что осталось от Camelotа.

— Вот всё, что есть.

«Да, не густо, ну куплю, конечно», — подумал я про себя.

— А, знаешь, — обратился к парню, — эта фирма была популярна лет шесть назад, в ней вся молодежь наша ходила.

Наша, то есть из того города, в котором я учился в те годы. На весь город был всего один магазин неформальной атрибутики, остальные загибались также быстро, как открывались. Он держался за счёт продажи говнодавов или тракторов, кому как больше нравится, в них ходила вся более-менее адекватная молодежь. «Камелоты» и «неформалы» — синонимы для отдельно взятого города в то время. Просто так сложилось исторически, географически… Не знаю, в общем. По ним можно было судить о хоть какой-то неформальности. За них нас всегда ненавидели регрессивные гопники, хотя это было взаимно…

— Это какой год? — чел перестал стебаться.

— 2005, примерно.

В кармане начал звонить сотовый телефон, на звонке — старая уральская рэпкор команда «Жесткач».

«Я не могу всё понять, это мой сон,
Я не хочу всё терять и продолжаю спать.
И всем известно, что в душе моей гремит гром,
И я готов на всё пойти и всё тебе отдать.
Я не могу один шагать и хрипотой
Я говорю, мой голос сорван, я прошу тебя,
Не уходи, постой, я покажу тебе мир свой.
Там двое вместе, это ты и я.
Я не могу тебя найти среди больших домов,
Я не могу тебя найти среди старых холмов.
На небе под землёй равнина или цепь гор
Я, как потерянный щенок, с тех пор».

Расплатился и, на ходу сбрасывая вызов, вышел из магазина. Уже за порогом поймал себя на мысли, что всё изменилось вокруг, причём давно. Время другое, город другой, одежда даже другая, а в плеере и на телефоне всё ещё играет рэпкор и панк-рок местного разлива…

Наверное, удалось все-таки сохранить частицу себя того, десятилетней давности, в музыке. Удалось, потому что я сам этого хотел, искренне. Знакомые, которые выбрали карьеру, деньги, красивые машины и жизнь, спланированную на пару лет вперёд, нам говорили раньше, мол, и мы повзрослеем, остепенимся, задумаемся о разумном, добром, вечном… Только вот ценности у нас у всех разные.

Сейчас я знал, что мы думали об этом всегда. Мы остались такими, какими были десять лет назад, остались, чтобы жить вот так. Потому что для нас всегда был важнее настоящий момент. Если тебе нравится мгновение, просто останови его и продли… до бесконечности.