«Металлург — это вам не металлист»

Это случайные воспоминания жителей Качканара. Кто-то на всю жизнь запомнил крупный пожар на производстве и «эффект землетрясения» от взрывов в гоковских карьерах. Другие мечтают перемотать пленку жизни на несколько десятилетий назад и вновь надеть на себя горняцкую робу

Виктор Смирнов: «Скучаю по тем временам»

— Чем отличается металлург от металлиста? Если говорить серьезно, то первый добывает металл, а второй изготовляет продукцию. Правда, несколько десятилетий назад «металлистами» еще называли музыкантов — те, которые играют тяжелую музыку, с длинными волосами. Но я никогда не был таким. Мы в свое время слушали разную музыку, например, Муслима Магомаева. Любили танцевать под радиолу.

Но так как я первостроитель, то у меня первая ассоциация с этими словами, конечно, производственная. Сначала трудился электриком, потом — машинистом экскаватора. Можно сказать, стоял у истоков строительства комбината — от начала и до конца. Скучаю ли я по тем временам? Очень… Если бы сейчас можно было скинуть 20-30 лет, то обязательно пошел бы работать в КГОК.

Андрей Сульгин: «Не был металлистом»

— «Металлист» — это течение в рок-музыке, моя молодость, да и завод наш городской носит такое название. Металлург — это тот, кто выплавляет металл. Сам я никогда не был «металлистом», но, как и многие другие, застал становление и расцвет этой культуры. Думаю, название этого музыкального течения вполне оправдано. Тяжелые громыхающие звуки очень похожи на звон металла, да и стиль в одежде говорит сам за себя — цепи, ремни и так далее. Но, все-таки, в 80-х и 90-х годах в нашей стране, как ни крути, металлургов было гораздо больше, чем «металлистов». Промышленность победила!

Юрий Коркунов: «Так рвануло, что всё разнесло»

— Конечно, я горжусь тем, что в нашем городе есть такое градообразующее предприятие, что люди смогли построить комбинат, аналогов которому в стране нет. У меня — самая огненная профессия. В КГОКе я не работал, зато тушил там пожары (трудился старшим пожарным в местной части).

Самое запоминающееся ЧП произошло 6 декабря 1973 года. Навсегда запомнил эту дату, потому что лично расследовал это дело. Раньше качканарская ТЭЦ являлась цехом комбината (сейчас, спустя некоторое время, все вернулось на круги своя и ТЭЦ вновь принадлежит предприятию). Тогда работали на очень взрывоопасном топливе — торфе. В котлы поступала одна зола, но она была очень горячей. Однажды одна из работниц решила её потушить — там было надбункерное отделение, куда раньше подавалось топливо (сейчас подают газ), она и ввела туда компактную струю.

В результате всю горящую массу взвесило. А там же кругом взрывоопасная пыль… Сначала она взорвалась в четвертом бункере, потом в пятом, в шестом и так далее. Одиннадцатый был пустой, но его так рвануло, что всё разнесло. Очень пострадала северная сторона — стена в 900 квадратных метров просто развалилась. Надбункерное отделение снесло, крышу подняло, кирпичи попадали… Никто не пострадал, кроме женщины, работающей машинистом конвейера. Ей обожгло все пальцы.

Но на этом ЧП не закончилось. Взрыв с котельного отделения через два тамбура дошел до надбункерного отделения и так далее. Несмотря на столь весомые повреждения, ни один котел не встал. Город не остался без отопления. Но стену, которая упала, необходимо было срочно восстанавливать — на дворе был декабрь, в любой момент могли нагрянуть морозы.

Оксана Зинурова: «Работа нравилась»

— В Качканаре живу всю жизнь, воспоминаний с КГОКом много — раньше работала в «Парэмите», на взрывном производстве. Работа нравилась, трудилась лаборантом, проводила хим.анализы — исследовала сырье. Чем нравилось? Во-первых, было очень интересно, во-вторых, у нас был очень хороший коллектив. Ушла, потому что выработался стаж.

На вопрос: почему взрывы в карьере происходят именно пол-четвертого, я ответить не могу — сама не знаю, потому что этим занималась взрывная служба. Иногда было страшно, потому что «Парэмит» находился рядом с карьерами, поэтому когда происходил взрыв, то тряслось всё — стены, потолки. По-крайней мере, на Северном. Иногда, когда мы оказывались в радиусе взрыва, то нас даже эвакуировали за пределы территории.

Николай Воронов: «Горняки, евразовцы»

— Металлург варит сталь, металлист — с металлом работает. Знаю, что есть такой стиль в музыке, но у меня такие ассоциации не возникают — потому что сам работаю на комбинате. Мы — горняки! Раньше, помню, в обиходе было обозначение «гоковцы», но теперь мы принадлежим Евразу — стало быть, евразовцы.

Тамара Коханова: «Я — металлистка!»

— Отработала на заводе «Металлист» 37 лет электросварщицей, поэтому твердо могу сказать, что металлург от металлиста ничем не отличается. Себя называю просто: металлистка. Для меня металлургия ассоциируется, в первую очередь, с рабочим народом — сварщиками, литейщиками.

Надежда Сорокина: «А у меня папа…»

— Я с металлургией связана только поверхностно: работаю в детском саду, куда своих детей водят, в том числе, и местные металлурги. За свой многолетний стаж — 37 лет — научилась определять из толпы детей тех, чьи родители связаны с производством. Такие ребята очень гордятся своей семьей. Допустим, если глава семьи трудится в карьере, то говорят: «У меня папа на та-аком большом экскаваторе работает!» или «Мой папа столько денег получает, такую большую пачку маме отдал!».

Какое воспоминание, связанное с КГОКом или городом, первым приходит вам на ум?